— Спасибо за возможность пострелять, друзья, — произнёс Джошуа, возвращая оружие Кривой Секвойе, и не забыв предварительно поставить его на предохранитель, — Это было интересно и познавательно…

Длинноволосый великан кивнул, бережно принимая штурмовую винтовку у Джо, и каким-то неуловимым движением закинул её на плечо.

— Отведаем, что на охоте добыли, и поедем…

Троица двинулась обратно к дому на берегу озера, смотревшемуся сейчас особенно живописно. Во второй половине дня выглянуло солнце. Хоть и было всё ещё достаточно прохладно, но оно значительно пригревало. Снег вспыхивал миллиардами бриллиантов в солнечном свете. Озеро бликовало и искрилось. Краски окружающего мира стали ярче, приобрели резкость и глубину, невиданную в Кадьяке до этого Шредером. От ощущения восторженной полноты бытия хотелось петь и плясать. Однако вместе этого Джошуа решил поговорить на неприятную тему.

— Мы когда планируем решать, что нам делать дальше с Лунатиком? — спросил он.

— А что ты предлагаешь с ним сделать? — вопросом на вопрос ответил Монзомо с серьёзным выражением лица.

Вопрос был очень простой, но заставил Шредера основательно задуматься. Внезапно появившийся городской дурачок с армейским карабином ставил под вопрос законность обладания недвижимостью. Так что, в некотором смысле, если тот исчезнет, это было бы очень выгодно для него, но… Нет… Он не такой. Не святой, конечно, но и лишать человека жизни или выгонять из дома, который ему же принадлежит. Нужно просто вернуть свои вложения, и всё…

— Вижу, ты задумался, — тем временем заметил Монзомо, — Так что скажешь?

Джо, уже принявший решение, твёрдо сказал:

— Думаю, нам нужно сдать Лунатика в полицию. Пусть они занимаются этим вопросом.

— Моя полиция, — расцвёл в улыбке Кривая Секвойя, — Моя шерифа…

— Что? — удивился Джошуа.

Образ Кривой секвойи никак не ассоциировался у него с полицией. Скорей уж наоборот.

— Ты на территории резервации, Джошуа, — на этот раз скупо улыбнулся шаман, — Я неоднократно сталкивался с мнением, что индейцев в резервациях удерживают насильно. Сейчас это не так. Резервации — это суверенные индейские территории, которыми управляет племенное правительство. Мы не находимся в юрисдикции штатов, на территории которых располагаемся. У нас тут собственные суды, полиция, законодательные органы, полная автономия во внутренних делах. По сути, индейская резервация — это отдельный штат.

— И Кривая Секвойя…

— Наш друг, шериф, — подтвердил кивком Монзомо, — Так что полиция уже здесь.

Шериф расстегнул куртку и продемонстрировал узнаваемую звезду на жилете.

Троица спустилась в подвал, где висел подвешенный за руки Лунатик, сверлящий их ненавидящим взглядом.

— Моя два раза вопрос задавать не будет, — спокойно сообщил ему Секвойя, — Откель твоя узнать об тайнике с оружием? Кто ещё знать про тайник?

— Да пошёл ты! — выплюнул Гриф, — Твоей краснокожей роже могу рассказать только, как я мамку твою…

Выстрел раздался так резко, что Джо подпрыгнул. Одновременно с этим заорал от боли Гриф. Картина сложилась в голове через несколько секунд. Секвойя выстрелил из АК в ногу Лунатику. Не успел Шрёдер сообразить, как ему действовать дальше, как снова «Калаш» в руках шерифа выплюнул язычки пламени, и раздался оглушительный в замкнутом помещении звук выстрела. В воздухе поплыл запах горелого пороха.

— Моя думать, пусть эта бледнолицая повисеть тут полчаса, — сообщил Секвойя Монзомо, — Когда вытечет из ней литра два крови, станет сговорчивая.

— Я всё расскажу! Всё! — обливаясь слезами заорал Гриф, — Не оставляйте меня так!!!

Монзомо сдержанно кивнул и поощрил пленного:

— Ты правильно понял ситуацию, Витас. Рассказывай. Лучше бы тебе нас заинтересовать.

— Когда я выпустил статью о местной аномалии на Медвежьей Круче, моя карьера учёного была, считай, закончена…

Внезапная догадка осенила Шредера.

— Так это ты и есть тот русский физик-теоретик, который издал статью в научном журнале⁈ — воскликнул Джо.

— Да, — невесело усмехнулся Гриф, — Тот самый. В те годы я был одержим идеей доказать всем, что был прав. Продал всё имущество в Ленинграде и переехал в США. Купил дом в Кадьяке и продолжил заниматься изысканиями.

Пленный замолчал, но Кривая Секвойя повёл стволом АК и предупредил:

— Твой два ляжка уже простреленный, но правый рука ишо целенький. Дырка нет. Твоя мямлить — появиться новый дырка. Много-много.

— Да-да, — поспешил снова заговорить Гриф, — Я продолжал свою работу, но однажды мне потребовалось подтвердить свои расчёты серией экспериментов, и я…

— Твоя бледнолицый задница пойти шататься в священное место индейцев без приглашения? — уточнил Секвойя.

— Ммм… Да… То есть нет… Не сразу…

Глава 41

На одно единственное короткое мгновение мне представилось, что я всё же уснул в склепе, и страхи, дремлющие в каждом человеке с детства, обернулись в утомлённом сознании кошмарными, яркими видениями. Однако не пришлось себя даже щипать, в реальности всего происходящего убеждал браслет на руке, продолжавший жечь запястье. В конце-концов, это просто боль, которую можно перебороть. Стиснув зубы, ясделал ещё несколько шагов, пока жжение не стало нестерпимым. Застонав, вернулся к постаменту, на котором восседал в медитации серый страж.

Устало присел, привалившись к постаменту спиной, чувствуя себя так, словно меня придавили к этому месту всеми теми камнями, из которых было сложено это загадочное сооружение. Мысли ворочались медленно и со скрипом. Это что же такое получается? Значит, я никак не могу выйти из помещения? Или рискую потерять сознание от боли? А может, все эти ощущения реальны, а не наведены странным инопланетным артефактом? Хотя… Нет. Не похоже. Если бы ожог был реален, я бы ощущал жжение до сих пор. Боль прошла сразу, как я вернулся в центр помещения, к постаменту.

Я теперь пленник этого места? Или хранитель? Идея-то стара, как мир. Победивший дракона сам становится драконом. Ведь для того, чтобы одолеть страшного противника, нужно быть самому сильней, страшней, хитрей или, на крайний случай, подлей. Слабые и неприспособленные должны погибнуть — жестокая истина на которой выстроена вся эволюция видов. Выходит, авторство идеи даже не человечеству принадлежит, а самой природе?

Нет, ну до чего же хитро! Взять и назначить победителя предыдущего стража самого сторожить заплесневелые мумии этого склепа! Зачем мне нужен был этот меч? Надо было покинуть это проклятое место сразу, как стало понятно, что это могильник!

Не отдавая себе отчёт в том, что творю, я вскочил и, вырвав из ножен меч, со всей дури, таящейся в мышцах кваза, рубанул камень овального постамента. Результат превзошёл все ожидания! Я ожидал чего угодно, но только не такого.

Изрядный кусок камня, срубленный наискось, отделился, а затем плавно и медленно съехал, уткнувшись острым срезом в серый мелкозернистый песок. От удивления, я так и застыл с занесённым для повторного удара мечом. Не без усилия, задавил этот гнев обезьяны, посаженной в клетку. Хотелось взять палку и разнести тут всё!Как только поднимающееся деструктивное раздражение поутихло, присел и потрогал срез. Что и требовалось доказать. Камень зеркально гладок, словно его заполировали. Совсем другими глазами посмотрел на доставшееся мне оружие. Аккуратно убрав меч в ножны, я продолжил размышлять. Вопросы, вопросы, вопросы…

Если мне диктуют стать хранителем склепа, так, может, для вида попытаться? Почему нет? Как попробовать соответствовать? Времени кажется у меня теперь в избытке. Могу творить в рамках периметра что угодно, пока споровое голодание меня окончательно не убьёт. Хотя… Оно не убивает, конечно, просто после комы станешь безмозглым заражённым, и всё. Подавленный этими невесёлыми мыслями, я залез на постамент и сел в позу лотоса, положив меч себе на колени. Прикрыл глаза и…

Ничего. Совсем. Астрал молчал, инопланетные боги не пришли меня покарать за святотатство. Абсолютная тишина, безмолвие, забвение. Наверное, это идеальное место, чтобы превратиться в тлен. Останки никто не побеспокоит десятилетия, если не века. Пока не появится очередной рейдер в поисках сокровищ. Тогда-то я его, голубчика, цап-царап, а сам покину это место… Блин… Какая хрень в голову лезет от безделья.