— Откуда? — спросил он у индейца, — Откуда это всё у тебя?

Тот флегматично пожал плечами.

— Гриф всё правильно сказал. Мой отец состоял в боевом крыле ДАИ. Я так понимаю, что он и его товарищи собирались вернуть себе сначала Республику Лакота, а потом и все остальные земли североамериканских племён…

Сказать, что Джо был потрясён новостью — ничего не сказать. Он хорошо слышал утверждения Нэмо, но пока не увидел всё своими глазами, считал, что это фантазии сумасшедшего. Не вязался образ респектабельного соседа-журналиста с предъявленными доказательствами его причастности к радикалам из числа североамериканских индейцев. Джо выдохнул и ещё раз посмотрел на ряды новеньких воронёных «Калашниковых», сверкающих заводской краской.

Уму непостижимо! Он приехал в тихий захолустный городок и сумел поселиться рядом с… А собственно, с кем? Сосед не изъявлял желания знакомиться. Это он сам к нему подошёл. Потом Монзомо просто был гостеприимен и любезен. Настолько, что даже организовал безумную экскурсию. Никто не виноват в этом, кроме самого Шредера. Но сожалеет ли он об этом? Или о том, что вообще приехал в Кадьяк, купил этот злосчастный дом? Хотелось бы себе ответить, что да, но… Джо криво усмехнулся. Нет, он не сожалел ни о знакомстве с соседом, оказавшимся самым настоящим индейским шаманом, ни о времени, проведённом рядом с ним. Похоже обряд пробуждения всё же сработал.

Глава 33

Урчание, пороховая гарь, выстрелы и матерные выкрики слились в одной непрекращающейся адской какофонии. Жандармы, Авдеич и Инга Александровна заняли оборону на втором этаже, пытаясь не пустить дальше этого рубежа раздразнённую выстрелами и шумом толпу заражённых.

У жандармов нашлись спецсредства, самыми полезными из которых оказались щиты, какие применяют при разгоне демонстраций.

Двое крепких молодых парней со щитами перекрыли лестницу намертво. Из-за их спин можно было безнаказанно отстреливать напирающую голодную толпу урчащих тварей. Но было ясно, что это всё ненадолго. Одна только Инга успокоила на этой лестничной клетке четырёх лотерейщиков, грозивших прорвать зыбкую преграду. Выстрелы из охотничьей двустволки оглушительно били по ушам, приводя каждый раз заражённых в бешенство, заставляя их с удвоенной энергией бросаться на штурм.

Оборонявшиеся люди из-за щитов не стеснялись отварить наседающих зомби топором и багром с пожарного щита, а также невесть откуда взявшейся шашкой. Когда не справлялись в ближнем бою, били одиночными из пистолетов-пулемётов «Гепард», стоявших на вооружении жандармерии, и пистолетов. Время от времени прорывался кто-то вроде лотерейщика, стреляла, не помня себя от страха, Инга Александровна. Непостижимым образом состояние ужаса помогало, вчерашняя продавщица предпенсионного возраста била опасных мутантов пока что без промаха.

На удивление, выжившим нормальным людям получилось организоваться и дать отпор. Самое ужасное во всей этой ситуации было то, что так продолжаться долго не могло. Пулевых охотничьих патронов у Инги Александоровны оставалось двадцать штук с теми, что она снова зарядила в двустволку. И боеприпасы подходили к концу не только у неё. Силы защитников также таяли, чего нельзя было сказать об урчащей орде зомбаков.

Дать бы всем защитникам по глотку кротовухи… Наверное, все бы воспряли, но вряд ли это поможет выстоять. Рано или поздно полезет кто-то, разожравшийся покруче лотерейщика. Или кто-то не такой глупый, как это стадо бегунов. Тот, кто додумается зайти с другой стороны. Всем тогда хана и настанет. От воспоминания об умной твари по спине Инги Александоровны прошёлся холодок, а в горле застыл ком. Что делать?

Засев в глухой обороне, боя не выиграть. Это понимала даже она, далёкая от военного дела продавщица хот-догов. И тут её осенило, что нужно делать. Необходимо отступить выше, туда, где расположились кабинеты начальства. Это крыло было отгорожено от простых смертных капитальной металлической дверью, на окнах решётки, а из одного кабинета, где сидел плановый отдел, на крышу вела металлическая пожарная лестница. Всего-то и нужно задержать заражённых на лестнице.

— Дай гранату! — перекрикивая многоголосое урчание, попросила она.

Сказать, что грузчик удивился, ничего не сказать.

Как могла, срывающимся голосом Инга Александровна поделилась с Авдеичем своей мыслью, а тот с майором. Офицер план подкорректировал, но принял, дав Инге ещё и баллончик со слезоточивым газом.

— Мы уже использовали их на зомби, — пояснил он невероятно хриплым голосом, — На некоторое время нейтрализует. Если начнут наседать, не жалей, пшикай на толпу одним длинным нажатием.

Инга хотела было возразить, что одна она не справится, но спорить было некогда. Парни со щитами начали пятиться.

— Давай! — раздался приказ майора, когда щиты поравнялись с площадкой второго этажа.

Инга выдернула чеку и сбросила гранату на головы зомби, уверенно подпиравших спины штурмующих с первого этажа. В этот же самый момент появился ещё один лотерейщик. Или даже уже лотерейщик, готовый стать топтуном. Все признаки — как описаны в книге. Эта тварь была быстрей, с массивными когтями и зубами. Челюсти уже раздуло так, что голова стала похожа на грушу. Низкий покатый лоб над глазами нависал козырьком, на башке пучки крашенных в радикально красный цвет длинных волос. Передние лапы, мощные и по-обезьяньи длинные, позволяли толкаться не хуже, чем задними. Из половых признаков две сиськи, безрадостно болтавшиеся, словно уши спаниеля.

Развитый лотерейщик прыгнул сразу через головы наседающей толпы пустышей, завалив и подмяв нескольких, приготовился ещё одним скачком запрыгнуть на площадку второго этажа.

Инга едва успела сорвать двустволку и пальнуть с локтя. Промах! Она чуть не заплакала от досады, а через секунду слёзы всё же хлынули из глаз, но по совсем другой причине. Жандармы залили слезоточивым газом из своих баллончиков толпу наседающих мертвяков. На остатках зрения пальнула ещё раз, но на этот раз попала прямо в грушевидную башку, поросшую неопрятными патлами.

— Отходим! Отходим! Отходим! — орал майор.

Инга тоже от души залила толпу зомби слезоточивым газом, отчего хватанула дополнительную порцию раздражающего слизистые газа. Хотелось протереть глаза и вымыть их. Раздражающее пощипывание переросло в острую резь. Веки рефлекторно сжались и отказывались открываться. Она захлёбывалась собственными слезами и соплями, а кожа зудела так, что хотелось сорвать её с себя.

На голом упрямстве Инга переломила ружьё и попыталась перезарядить его. В это момент внизу, но ближе, чем она ожидала, долбанула граната. Кажется, Инга Александровна потеряла сознание. Сложно сказать, сколько времени она провалялась, скрючившись на грязном кафельном полу. Когда пришла в себя, глаза всё ещё резало, но уже не так сильно.

Первое, что она увидела — яркую красную пластиковую гильзу с латунным донцем. Некоторое время не могла понять, что это такое, а потом на неё разом обрушилось осознание серьёзности ситуации. Вспомнилось, что она испытывала перед тем, как отключилась — желание жить и состояние, близкое к неуправляемой панике. Потом чувство долгого падения, словно она провалилась в бездонную кроличью нору.

Её должны были съесть… Без вариантов! Но Инга всё ещё жива, а в ушах не стоит постоянное урчание. Тихо. Нет. Царит гробовая тишина. Чуть позже поняла, это уши, словно слоем ваты, заложило.

Она ощущала сильную головную боль и тошноту, но как с этими симптомами бороться, она уже знала. Сложней всего было заставить себя шевелиться снова. Она кое-как справилась с тем чтобы сесть. Подтянула к себе двустволку за ремень. Нашлись даже оба патрона, упавших и укатившихся во время неудачной попытки перезарядиться. Заражённых нигде не было видно. Только дохлые бегуны и лотерейщики лежали тут и там.

Ей срочно нужна была кротовуха! Инга пошарила в небольшом детском рюкзачке, доставшимся в наследство от сына директрисы, и нащупала пластиковую бутылку. После нескольких попыток отвинтить непослушными дрожащими пальцами пробку сделала несколько глотков, а потом ещё несколько.